Даже не представляю, скольких младенцев мужского пола, появившихся на свет 12 апреля 1961 года, назвали Юрами.
Родители моего одноклассника пошли нехоженой тропой и назвали сына бескомпромиссно - "Гагарин".
Если учесть, что его отца - вечно поддатого, со свирепым взглядом налитых кровью глаз, звали Авангард, то сын получился Гагарин Авангардович. Впрочем, большинству он был известен как Гарик.
Жил Гарик в коммунальной квартире в полуподвальном этаже дома, что стоит в самом начале улицы Дахадаева в Махачкале. Двор наш был устроен довольно хитро, вернее не сам двор, а система распределения квартир.
«Дом на площади Ленина», а фактически это четыре дома, строился для руководителей обкома партии и правительства республики.
Как сделали бы сейчас: построили, распределили квартиры между собой, обнесли высоким забором, выставили охрану, и всё – «сюда не ходи, туда ходи!».
В начале пятидесятых представить себе такое было просто невозможно. Квартиры распределялись в строгом соответствии с тогдашними представлениями о социальной справедливости: секретарей обкома партии разбавили профессорами (много не нужно, хватит парочки), к правительству добавили врачей, максимум двоих (мало ли, вдруг пригодятся), к министрам – знаменитого поэта, к руководителям торговли приставили генералов МВД и КГБ.
На первом и цокольном этажах дальнего от площади дома - на Дахадаева для усиления эффекта социальной справедливости сделали коммуналки и напихали туда многодетных милиционеров. В такой полуподвальной коммуналке и поселили семью переведённого в Махачкалу из андийских гор майора милиции Авангарда Алиева.
Двор наш был просторным и благоустроенным, но вполне обыкновенным для тех лет. Детьми, а потом и подростками, юношами мы ощущали себя не просто друзьями-соседями, а близкими родственниками. Впрочем, это отдельная тема…
Гарик на нашу, асфальтированную половину поначалу не заходил, и видел я его только пару раз, да и то мельком. Здесь надо пояснить, что большая часть двора – та, что ближе к площади Ленина, была изначально заасфальтирована, а часть перед домом на Дахадаева, вплоть до восьмидесятых годов оставалась грунтовой. Вскоре Гарик появился в нашем седьмом «А». Был он на пару лет старше, по программе сильно отставал, тушевался. Время от времени я по-приятельски подбрасывал ему разные приключенческие книжки: Майн Рид, Жюль Верн, Джек Лондон. На «Одиссее капитана Блада» Гарика вдруг заклинило.
Он стал жадно читать и перечитывать всё, что так или иначе было связано с морем. Выучил названия всех парусов, мачт и остального такелажа, а это, поверьте, посложнее таблицы умножения, потом начал строить детально точные копии парусных военных кораблей, и в конце концов объявил, что решил стать моряком.
Своей одержимостью Гарик увлёк меня, а потом и ещё Абидуллу Асланова, которого кто-то из махачкалинцев, возможно, лучше знает по прозвищу Борух. Очень скоро наша увлечённость моделированием переросла в твёрдое намерение построить настоящую яхту.
Взялись за изучение специальной литературы. Подобные сведения можно было найти только в библиотеках и на это ушло несколько месяцев. Выяснили, что корпус самим нам не построить, где-то надо найти готовый. Облазили все портовые причалы, все свалки корабельного имущества – ничего. Когда уже собрались тайно ехать в Астрахань, на судоремонтный завод пришло большое рыболовецкое судно. Судно становилось на капитальный ремонт и все штатные спасательные шлюпки списывались на утилизацию, проще говоря, на дрова. Вот оно, счастье!
Завод был не против продать одну шлюпку как полтора кубометра дров, но купить её могла только организация.
- Тамара Тимуровна! Пожалуйста! Купите дрова для школы! Всего четырнадцать пятьдесят! Вот деньги! – уже полчаса в три голоса мы умоляем нашего грозного директора школы выкупить для нас эту шлюпку. Наконец, она сдаётся:
- Ладно. При условии, что год закончите без троек. Даёте слово?
- Да-а-а-а!
- И ещё. Бегом стричься!
Так, расставшись со своими роскошными шевелюрами, мы приобрели крепкий шестиметровый спасательный вельбот.
Забегая вперёд, скажу, что год мы закончили без троек. Ну, почти…
Шлюпку выгрузили прямо во дворе и всю осень обдирали, разбирали, зачищали, конопатили, смолили…
Ремонт осложнялся тем, что в магазинах не было практически ничего, и все специальные клеи, грунтовки, мастики и прочее мы добывали из-под полы. Через заборы складов и предприятий нам перебрасывали мотки просмолённых морских канатов, банки с судовым суриком…
Справились. Занимаемся поиском мачты. Нужна цельная, идеально ровная сосна, длиной не менее восьми метров. На складах и базах пиломатериалов в Махачкале – шаром покати.
Что делать, не знаем, идей нет...
Конец октября. Звонит Абидулла:
- Нашёл!
На перекрёстке между гостиницей «Ленинград» и кинотеатром «Комсомолец» только что установили огромные, в два этажа высотой, щиты.
На одном Брежнев, на другом поздравление с седьмым ноября.
Каждый щит подпирают восьмиметровые, прямые, как стрела, сосны!
Стволы приколочены к щиту и к деревянному помосту огромными железными скобами и прикручены толстенной проволокой.
Полночь. На улицах никого. Ломом выдираем скобы, раскручиваем проволоку. Изредка проезжают патрульные машины - услышав шум мотора, бросаемся в кусты и лежим, зарывшись в опавшую листву.
Низ оторвали. Теперь верх.
На «раз-два-три» тянем! Щит с Брежневым жутко скрипит, заваливается, но скобу не отпускает. Ещё рывок! Ещё, ещё! Никак. Нужно заводить ствол вокруг щита. Вываливаемся на проезжую часть, толкаем из последних сил, уже почти лежим на дороге, сосна не поддаётся - если появится милиция, нас видно за километр – но бояться поздно! Оглушительно треснуло, и дерево покатилось по асфальту. Хватаем, бежим.
Ночью сосну обмотали теплоизоляцией и втиснули среди труб отопления в кочегарке – кто не знает, никогда не заметит – труба, как труба.
Май. Наконец, наступил день спуска яхты на воду.
Длинный грузовик подвёз нас к самому пляжу. Отдыхающие толпятся у машины – каждый пытается помочь. Ставим мачту, навешиваем вёсла и, подталкиваемые десятками рук, переваливаем через прибойные волны. Подняли парус, и лодка ожила – дрогнула, рванулась и пошла, грузно переваливаясь с боку на бок. Вскоре кромка берега исчезла за горизонтом, в сером мареве растворились очертания Тарки-Тау.
Свой восторг помню до сих пор.
К вечеру вернулись. Лодку спрятали в бухте судоремонтного завода. Следующий выход наметили на воскресенье, но в субботу утром появился взмыленный Гарик и, сбиваясь, рассказал о том, что вчера он разрешил своим родственникам покататься на лодке, тех, якобы, где-то выбросило на берег, и пока они ходили за помощью, лодка пропала.
Верилось в эту историю с трудом, но что уж тут поделаешь.
Главное, в море мы вышли!
Родители моего одноклассника пошли нехоженой тропой и назвали сына бескомпромиссно - "Гагарин".
Если учесть, что его отца - вечно поддатого, со свирепым взглядом налитых кровью глаз, звали Авангард, то сын получился Гагарин Авангардович. Впрочем, большинству он был известен как Гарик.
Жил Гарик в коммунальной квартире в полуподвальном этаже дома, что стоит в самом начале улицы Дахадаева в Махачкале. Двор наш был устроен довольно хитро, вернее не сам двор, а система распределения квартир.
«Дом на площади Ленина», а фактически это четыре дома, строился для руководителей обкома партии и правительства республики.
Как сделали бы сейчас: построили, распределили квартиры между собой, обнесли высоким забором, выставили охрану, и всё – «сюда не ходи, туда ходи!».
В начале пятидесятых представить себе такое было просто невозможно. Квартиры распределялись в строгом соответствии с тогдашними представлениями о социальной справедливости: секретарей обкома партии разбавили профессорами (много не нужно, хватит парочки), к правительству добавили врачей, максимум двоих (мало ли, вдруг пригодятся), к министрам – знаменитого поэта, к руководителям торговли приставили генералов МВД и КГБ.
На первом и цокольном этажах дальнего от площади дома - на Дахадаева для усиления эффекта социальной справедливости сделали коммуналки и напихали туда многодетных милиционеров. В такой полуподвальной коммуналке и поселили семью переведённого в Махачкалу из андийских гор майора милиции Авангарда Алиева.
Двор наш был просторным и благоустроенным, но вполне обыкновенным для тех лет. Детьми, а потом и подростками, юношами мы ощущали себя не просто друзьями-соседями, а близкими родственниками. Впрочем, это отдельная тема…
Гарик на нашу, асфальтированную половину поначалу не заходил, и видел я его только пару раз, да и то мельком. Здесь надо пояснить, что большая часть двора – та, что ближе к площади Ленина, была изначально заасфальтирована, а часть перед домом на Дахадаева, вплоть до восьмидесятых годов оставалась грунтовой. Вскоре Гарик появился в нашем седьмом «А». Был он на пару лет старше, по программе сильно отставал, тушевался. Время от времени я по-приятельски подбрасывал ему разные приключенческие книжки: Майн Рид, Жюль Верн, Джек Лондон. На «Одиссее капитана Блада» Гарика вдруг заклинило.
Он стал жадно читать и перечитывать всё, что так или иначе было связано с морем. Выучил названия всех парусов, мачт и остального такелажа, а это, поверьте, посложнее таблицы умножения, потом начал строить детально точные копии парусных военных кораблей, и в конце концов объявил, что решил стать моряком.
Своей одержимостью Гарик увлёк меня, а потом и ещё Абидуллу Асланова, которого кто-то из махачкалинцев, возможно, лучше знает по прозвищу Борух. Очень скоро наша увлечённость моделированием переросла в твёрдое намерение построить настоящую яхту.
Взялись за изучение специальной литературы. Подобные сведения можно было найти только в библиотеках и на это ушло несколько месяцев. Выяснили, что корпус самим нам не построить, где-то надо найти готовый. Облазили все портовые причалы, все свалки корабельного имущества – ничего. Когда уже собрались тайно ехать в Астрахань, на судоремонтный завод пришло большое рыболовецкое судно. Судно становилось на капитальный ремонт и все штатные спасательные шлюпки списывались на утилизацию, проще говоря, на дрова. Вот оно, счастье!
Завод был не против продать одну шлюпку как полтора кубометра дров, но купить её могла только организация.
- Тамара Тимуровна! Пожалуйста! Купите дрова для школы! Всего четырнадцать пятьдесят! Вот деньги! – уже полчаса в три голоса мы умоляем нашего грозного директора школы выкупить для нас эту шлюпку. Наконец, она сдаётся:
- Ладно. При условии, что год закончите без троек. Даёте слово?
- Да-а-а-а!
- И ещё. Бегом стричься!
Так, расставшись со своими роскошными шевелюрами, мы приобрели крепкий шестиметровый спасательный вельбот.
Забегая вперёд, скажу, что год мы закончили без троек. Ну, почти…
Шлюпку выгрузили прямо во дворе и всю осень обдирали, разбирали, зачищали, конопатили, смолили…
Ремонт осложнялся тем, что в магазинах не было практически ничего, и все специальные клеи, грунтовки, мастики и прочее мы добывали из-под полы. Через заборы складов и предприятий нам перебрасывали мотки просмолённых морских канатов, банки с судовым суриком…
Справились. Занимаемся поиском мачты. Нужна цельная, идеально ровная сосна, длиной не менее восьми метров. На складах и базах пиломатериалов в Махачкале – шаром покати.
Что делать, не знаем, идей нет...
Конец октября. Звонит Абидулла:
- Нашёл!
На перекрёстке между гостиницей «Ленинград» и кинотеатром «Комсомолец» только что установили огромные, в два этажа высотой, щиты.
На одном Брежнев, на другом поздравление с седьмым ноября.
Каждый щит подпирают восьмиметровые, прямые, как стрела, сосны!
Стволы приколочены к щиту и к деревянному помосту огромными железными скобами и прикручены толстенной проволокой.
Полночь. На улицах никого. Ломом выдираем скобы, раскручиваем проволоку. Изредка проезжают патрульные машины - услышав шум мотора, бросаемся в кусты и лежим, зарывшись в опавшую листву.
Низ оторвали. Теперь верх.
На «раз-два-три» тянем! Щит с Брежневым жутко скрипит, заваливается, но скобу не отпускает. Ещё рывок! Ещё, ещё! Никак. Нужно заводить ствол вокруг щита. Вываливаемся на проезжую часть, толкаем из последних сил, уже почти лежим на дороге, сосна не поддаётся - если появится милиция, нас видно за километр – но бояться поздно! Оглушительно треснуло, и дерево покатилось по асфальту. Хватаем, бежим.
Ночью сосну обмотали теплоизоляцией и втиснули среди труб отопления в кочегарке – кто не знает, никогда не заметит – труба, как труба.
Май. Наконец, наступил день спуска яхты на воду.
Длинный грузовик подвёз нас к самому пляжу. Отдыхающие толпятся у машины – каждый пытается помочь. Ставим мачту, навешиваем вёсла и, подталкиваемые десятками рук, переваливаем через прибойные волны. Подняли парус, и лодка ожила – дрогнула, рванулась и пошла, грузно переваливаясь с боку на бок. Вскоре кромка берега исчезла за горизонтом, в сером мареве растворились очертания Тарки-Тау.
Свой восторг помню до сих пор.
К вечеру вернулись. Лодку спрятали в бухте судоремонтного завода. Следующий выход наметили на воскресенье, но в субботу утром появился взмыленный Гарик и, сбиваясь, рассказал о том, что вчера он разрешил своим родственникам покататься на лодке, тех, якобы, где-то выбросило на берег, и пока они ходили за помощью, лодка пропала.
Верилось в эту историю с трудом, но что уж тут поделаешь.
Главное, в море мы вышли!
