Свергать Нельзя Помиловать (три дня в декабре).

10 Июня 2015 в 11:40 Автор: Расул Микаилов Регион: Дагестан Родом с Кавказа - мемуарная проза 3912
Свергать Нельзя Помиловать (три дня в декабре).
Среда, 18 декабря 1991 года. Москва, Белый Дом.

Звонят из приёмной Хасбулатова:

- Расул Казбекович, Руслан Имранович просит вас зайти.

- Когда?

- Прямо сейчас.

Бесшумный лифт, глянцевый паркет, мягкий ворс ковров. В приёмной Председателя Верховного Совета многолюдно – сотрудники аппарата с вежливыми улыбками, озабоченные просители, несколько задумчивых депутатов, ожидающих приглашения на аудиенцию.

Секретарь – красивая женщина средних лет. Знает всех в лицо и по имени отчеству:

- Сейчас он освободится, и я о вас доложу.

Интересно, что ему нужно? Начинаю вспоминать события последних дней – скорее всего, кто-то из аксакалов-коммунистов опять пожаловался на грубость или неуважение с моей стороны. Значит, будет «задушевная» беседа и нравоучения «старшего товарища». А может надо продавить какое-нибудь решение или кандидатуру?  Хорошо, если так. Ладно, посмотрим…

Массивная дверь кабинета Председателя распахивается – генерал Аслаханов с толстенной пачкой бумаг. Мрачен, сосредоточен, спешит.

Присутствующие замолкают и следят, как секретарь входит в кабинет, плотно закрывая за собой дверь.

В высоких приёмных гости наблюдают за секретарём очень внимательно. Во-первых, из его бесед с посетителями и сотрудниками, и главное, из его телефонных переговоров с шефом человек искушённый почти всегда может наловить немало полезной информации: какое у начальства настроение, чем именно он сейчас занимается, кого ждёт, когда и куда собирается уехать. Во-вторых, в приёмной больше и заняться-то нечем - напяливаешь очки, достаёшь свои бумаги, и замираешь над ними. При этом внимательно слушаешь и незаметно поглядываешь вокруг.

- Расул Казбекович, входите!

Кабинет у Хасбулатова светлый и уютный, но главное в нём – запах. Всё пропитано опьяняющим ароматом трубочного табака, не каким-то там магазинным с вишнёвым ликёром, а настоящим, живым - солнечным и густым. К этому празднику примешиваются тяжкие и ядовитые сигарные ноты – на маленьком столике у окна полированный хьюмидор и коробка Cohiba.

- Привет! Как дела?

Пожимаю его мягкую профессорскую руку, сажусь. Хасбулатов, если не на заседании, всегда чем-нибудь занимает руки. Сейчас, например, раскуривает трубку, и говорит, не вынимая её изо рта.  Покурит, будет её долго чистить, после примется обрезать сигару, потом возьмётся за чашку чая, когда допьёт, набьёт трубку и опять закурит. На приёмах, когда все активно пьют и едят, у Руслана в руках неизменный бокал с вином, однако, если за ним понаблюдать, вино он только пригубливает, а на деле почти не пьёт – просто держит бокал.

- Ты ведь учился в Грузии?

- Да, в университете.

- По-грузински говоришь?

- Свободно.

- А у тебя друзья там остались? Я имею в виду настоящих, надёжных друзей.

- Есть такие люди. А в чём дело? Что нужно?

- Там сейчас обстановка напряжённая… (пых-пых). Ну, ты знаешь… (пых-пых).

В Грузии действительно ждут войны. Президент Гамсахурдия довёл людей до предела терпения. Джаба Иоселиани и Тенгиз Китовани собрали вокруг оппозиционной президенту Национальной гвардии мощный вооружённый отряд, и стали лагерем на Тбилисском море, что практически на окраине Тбилиси. Население города притихло в ожидании развязки. Гамсахурдия стягивает к Тбилиси верные войска, укрепляет оборону президентского дворца, а бойцы Иоселиани и Китовани, остановившись у ворот столицы, не двигаются уже почти месяц.

- Мы с Борисом Николаевичем обсуждали этот вопрос… (пых-пых). Дело в том, что грузинская оппозиция готова хоть сегодня взять власть в свои руки и имеет все возможности для этого. Есть одна загвоздка…(пых-пых). Они не знают, как к этому отнесётся Российская Федерация. Гамсахурдия активно распространяет слухи о нашей мифической поддержке его политики и пугает нами оппозицию. Якобы, если его попытаются отстранить от власти вооружённым путём, мы введём в Грузию свои войска и поможем ему подавить мятеж.

- Но мы же не собираемся этого делать?

- Вот именно! Только оппозиция этого не знает, потому и выжидает. Это для них плохо кончится, понятно же… (пых-пых). Официально мы не можем делать такие заявления, и поэтому нужно от имени Бориса Николаевича и меня донести персонально, лично до каждого из лидеров оппозиции наше твёрдое мнение: ни при каких обстоятельствах вмешиваться во внутренние дела Грузии мы не будем. Ни при каких обстоятельствах! И ещё одно. Минимум жертв! Сможешь это сделать?

*   *   *

В прошлом году я уже ездил в Грузию, когда пропрезидентское националистическое движение организовало поход на аварские сёла на востоке страны, в Кахети. Вознамерились «очистить священную грузинскую землю от иноземцев и иноверцев». Надо сказать, что аварцы живут там сотни лет и иноземцами себя вовсе не чувствуют. Начались вооружённые столкновения, националисты атаковали несколько аварских сёл, те ожесточённо отбивались. Дагестанцы за Кавказским хребтом готовились выступить на подмогу погибающим соплеменникам. Дело шло к войне.

Я узнал об этом в Москве, на съезде народных депутатов РСФСР. Недолго думая, предупредил секретариат об отъезде и улетел в Тбилиси.

Город  меня поразил: с заходом солнца всё погружалось во тьму. Растекавшийся когда-то по вечерним улицам запах свежеиспечённого хлеба – пури, специй и нежной зелени сменился удушливым чадом: на балконах монотонным хором тарахтят электрогенераторы, прикованные к перилам тяжёлыми цепями. На улицах почти нет машин - бензин в дефиците. Рестораны и кафе пусты – еда скудная и дорогая.

Зашёл в гости к старым друзьям: он учёный-востоковед, она – дирижёр симфонического оркестра. На кухне в раковине под струйкой холодной воды брикет масла в вощаной бумаге, в мраморной пепельнице аккуратно затушенные, оставленные на потом, окурки, на столе свеча, бутылка дешёвого вина, зелень, сыр, хлеб. Непривычная скованность в общении – говорят негромко, будто с оглядкой.

В те дни я подружился с Зурабом Жвания, тогда – лидером партии зелёных. Деятельный и организованный, Зураб взял в свои руки все заботы обо мне и моих передвижениях по Тбилиси. Чтобы не терять время на дорогу, я ночевал у него дома, где была  штаб-квартира партии зелёных. С утра до глубокой ночи десятки встреч с лидерами оппозиционных партий и движений, с известнейшими деятелями культуры и науки.

Все в один голос яростно осуждают Гамсахурдия и его боевиков-националистов. Только что он организовал блокаду Цхинвали, погибли мирные люди. А Звиад всё громче требует крови осетин, азербайджанцев, армян, аварцев. Такой единодушной ненависти к президенту собственной страны я ещё не встречал.

Невесть откуда появилась новейшая профессиональная видеокамера и оператор Мераб, активист партии зелёных и большой умница. Все встречи скрупулёзно записывались от начала до конца – получалось что-то вроде сборника интервью.

Через два дня достали несколько канистр бензина, и я с водителем и оператором выехал в Кахети, где происходили столкновения. Зураб Жвания остался в Тбилиси – поднимать общественное мнение против националистической политики Гамсахурдия. Тогда никто и представить не мог, как быстро и мощно сможет организоваться тбилисская интеллигенция.

А мы тем временем колесили по просёлкам Кахети, встречаясь с местными крестьянами-грузинами. Об аварцах они отзывались доброжелательно, с уважением, но разговоров о последних событиях избегали. Эмиссары Гамсахурдия на встречи не соглашались, даже рядовым бойцам было приказано к нам не приближаться и ни о чём не говорить – один из них по простоте душевной так нам и заявил.

Зашли в несколько аварских домов – люди рассказывали о многочисленных притеснениях, избиениях, и даже о блокаде нескольких сёл, когда боевики Гамсахурдия пытались жаждой и голодом заставить людей покинуть свои дома. Рассказывали о каком-то кинорежиссёре, как я потом узнал, это был Резо Эсадзе, который призывал аварцев сдаться, пока не поздно, уехать на "историческую" родину, или ассимилироваться, иными словами, раствориться и исчезнуть.

В поездке меня не оставляло желание встретиться с кем-нибудь из представителей местной власти. В большом селе Тиви мы выехали на центральную площадь. Тихое, солнечное утро. На противоположном краю площади одноэтажное, с большой застеклённой верандой, здание администрации.  Несколько «Жигулей» расставлены полукругом, в них лениво покуривают бойцы с автоматами и охотничьими ружьями. Чёрная форма, красно-белые шевроны. Ещё человек десять на ступенях администрации и в тени деревьев с побеленными стволами. Внимательно нас разглядывают, негромко переговариваются. Одна из машин – зелёная «шестёрка», заводится и быстро уезжает. Мы устроились в тени тутового дерева. Весь асфальт под ним густо окрашен тёмно-бордовым соком осыпающихся ягод. Курим.

Минут через двадцать «шестёрка» возвращается, выходит молодой человек в такой же чёрной, как у остальных, форме, и уверенно направляется к нам. Идёт прямо ко мне – я единственный в костюме и при галстуке, на лацкане депутатский значок – флаг Российской Федерации с серпом и молотом:

- Ви что издес хотели?

- Тебе какое дело? – сходу обостряю разговор. Если я начну с ним что-нибудь обсуждать, никто другой ко мне уже не выйдет.

Молодой человек, не ожидавший такого хамства, застыл, округлив глаза.

Мераб мгновенно сориентировался и добавил уже по-грузински:

- Э! Ты кто такой, чтобы его спрашивать?! Ты что, не видишь, человек из правительства России приехал!

Парень снова заговорил, но уже только с оператором и по-грузински:

- Главы администрации нет, его позавчера ранили – леки ему камень в голову кинули и ещё избили сильно. И вообще, никого в администрации нет, и в ближайшие дни не будет.

- Как его зовут? – спрашиваю я по-русски.

- Паата меня зовут.

- Паата – «переводит» оператор.

- Да не его, главу администрации как зовут?

Оператор опять переводит вопрос и ответ. Никакой необходимости в переводе нет, но это способ не общаться напрямую:

- Нодари!

- А фамилия?

Парень бежит к своим. Все повылезали из машин и из тени деревьев. Собрались у ступеней администрации, спорят. Наш переговорщик возвращается:

- Берикашвили!

Нодари Берикашвили! Надо же, какое совпадение! Был у меня такой однокурсник, балагур и выпивоха. Плохо учился, хорошо пел. Найду его в Тбилиси, расскажу, чем тут его тёзка занимается.

Замечаю на веранде какое-то движение, там явно кто-то есть.

- Пошли! – делаю неопределённый жест в сторону  администрации и неспешно иду через площадь. Оператор взваливает камеру на плечо и, глядя в видоискатель, идёт следом. Это военная хитрость – последний аккумулятор сел ещё вчера.

Проходим мимо чёрных рубашек. Смотрят недобро, но ничего не предпринимают, видимо, нет чёткой инструкции. Поднимаемся на веранду. Перед нами обшарпанная, когда-то белая дверь. Открываю, вхожу. Темно – ставни закрыты, узкие лучи света пробиваются через щели. Глаза привыкают к сумраку. В середине комнаты большой стол, за ним человек с перебинтованной головой. Вместо левого глаза огромная фиолетовая слива, на скуле глубокие ссадины, верхняя губа распухла.

Смотрю на него, и вдруг кровь ударяет в голову. Нодари Берикашвили!

Нодари долго всматривается, вытягивая шею:

- Расул?!

Мы обнялись. Столько лет не виделись! Надо же, как неожиданно!

- Мераб, пожалуйста, оставь нас на пять минут!

- Да, да, нам поговорить надо, идите на улицу! – поддерживает меня Нодари.

А ведь я и не заметил, как в кабинет за моей спиной вошли пять или шесть чернорубашечников, остальные толклись на веранде, перекрыв единственный выход.

До крайности удивлённые увиденным, они нехотя вышли.

Мы остались вдвоём.

- Я сейчас в Москве.

- Я знаю, в курсе твоих дел! Тебя же теперь по телевизору показывают.

- А ты как здесь оказался, Нодари? Как ты вляпался во всё это?

Нодари долго и подробно рассказывает мне о своей жизни после университета, о том, как работал в сельской школе, и из-за беспросветной бедности несколько лет не мог жениться на девушке, которую любил, как умер отец, и как он, чтобы достойно похоронить его, влез в кабальный долг, как познакомился с одним замечательным патриотом и умнейшим человеком, который привёл его в братство «Соколы Гамсахурдия», как ему доверили высокую должность главы администрации, как волшебно изменилась его жизнь, как он счастлив с молодой женой…

- Потом из Тбилиси приехала вся эта банда со своими флагами и стала командовать всеми нами. Я, если честно, здесь никаких прав сейчас не имею. Вот приедет какой-нибудь комиссар из штаба, и любое моё решение отменит, меня самого уволит, любого с улицы назначит. Моё мнение их вообще не интересует. Они же напрямую Гамсахурдия подчиняются. А я ещё должен их продуктами обеспечивать! Из чего? Где я возьму? Если что-то не так сделаю, завтра они придут и меня выбросят с этого места!

- Никто тебя жалеть не будет! Ты сам во всё это влез, так уходи сам, чего ждёшь? Уезжай отсюда!

- Куда?

Если человек задаёт этот вопрос, значит, он ещё может терпеть. Это его выбор.

Мне здесь уже нечего делать. Аварцы покидают это село. Нужно жить дальше и делать всё возможное, чтобы спасти хотя бы что-то. Едем в Тбилиси.

*   *   *

Третий час ночи. В штаб-квартире зелёных дым коромыслом. Тбилиси кипит, все обсуждают аварский конфликт, виднейшие представители интеллигенции открыто возмущаются действиями приспешников Гамсахурдия в Кахети.

Звоню в Махачкалу своему недавнему коллеге, редактору телевизионных новостей. Трубку снимает его жена и я долго уговариваю её разбудить мужа. Как-то это странно… Наконец, слышу Федин голос.

- Федя, записывай информацию для новостей. Завтра передайте со ссылкой на меня  и скиньте в Москву по агентствам. Мне здесь неоткуда больше передать. Готов?

- Да!

Медленно, внятно диктую текст. Одна страница машинописного текста, или две минуты диктора. После каждого предложения спрашиваю:

- Записал?

- Да!

- Записал?

- Да!

Всё, как обычно.

- Ну, пока!

- Пока!

С лёгким сердцем иду спать.

*   *   *

Через неделю я привёз в Махачкалу фильм о событиях в Грузии и уже перед эфиром узнал, что надиктованная мною информация в редакцию не попала.

- Понимаешь, мы вечером сильно приняли… Ну и я уснул… Крепко… Я даже не помню, что разговаривал с тобой.

- Федя, но ты же записывал текст!

Фёдор полистал блокнот, широко раскрыл его и протянул мне. Аккуратные, слегка волнистые линии. Строка за строкой, несколько страниц подряд…

*   *   *

В последние дни в Тбилиси нарастает волна возмущений и протестов и президенту Грузии уже не до аварцев.

Вскоре Гамсахурдия отозвал своих «соколов»  из Кахети, но полностью остановить начавшийся исход аварцев было уже невозможно, как невозможно оказалось остановить и протестное движение.

*   *   *

- Руслан Имранович, сейчас всё в руках двоих людей: Китовани и Иоселиани. Скорее всего, они вместе, так что и встреча нужна только одна. Я созвонюсь кое с кем, и к шести часам вам всё в точности доложу. Могу идти?

- Один не лети, возьми кого-нибудь из депутатов. Официально вы поедете обмениваться опытом парламентской работы. Как думаешь, кто лучше всех для этого подойдёт?

- Засухин. Наш, надёжный, выдержанный, выглядит убедительно.

Хасбулатов примерился и ловко отхватил гильотинкой кончик сигары. Придирчиво оценил срез, подровнял, опять внимательно осмотрел – всё должно быть идеально.

- Ладно. Оформляйте командировку. К шести жду.

Сергей Засухин депутат от Камчатки. Моряк, геолог, преподаватель физкультуры – про таких говорят «закалённый жизнью». Примесь корякской крови придала его внешности особый колорит: смугловатый, с жёстким взглядом и грубыми чертами лица, коренастый и мощный, как медведь.

К предстоящей поездке отнёсся философски: «Отчего ж не поехать? Когда самолёт?»

В течение нескольких часов я созванивался с Тбилиси. Точнее, звонил в Баку, оттуда человек звонил своему другу в Тбилиси, тот шёл к Зурабу Жвания и лично передавал ему моё сообщение. Было известно, что телефоны Зураба, и людей из его окружения круглосуточно прослушиваются, и в прошлом году мы условились о таком способе общения.  Ответ возвращался по той же цепочке, а поскольку мобильных телефонов ещё не было, всё это занимало довольно много времени.

К вечеру Зураб сообщил – встречу организую.

*   *   *

В аэропорту Тбилиси нас встретила официальный представитель иностранного отдела Администрации президента Грузии Медея Тушмалейшвили и, как только сели в машину, принялась скороговоркой рассказывать популярные туристские байки. Она будет сопровождать нас всю поездку.

- Вы работали в комсомоле?

Мой вопрос сбил её с толку. Не знает, как реагировать.

- А что?

- Нет, ничего, просто спросил.

Похоже, дама обиделась. Дальше едем молча, вглядываясь в темноту за окнами.

В гостинице полумрак и тишина. В ресторане только мы. Вышли прогуляться – в центре города кое-где горят фонари. В какой-то момент я обнаружил, что на улице кроме нас никого нет. И это Тбилиси?

Делаю звонок из автомата: приехали, поселились, всё по плану.

Возвращаемся в гостиницу – завтра трудный день.


Четверг, 19 декабря 1991 года. Тбилиси, Президентский дворец.


С утра начинается «обмен опытом»: администрация президента, парламент, комиссии, комитеты, фракции, группы. Везде угощают кофе, везде можно курить – хорошо!

К середине дня до меня доходит, что наш приезд депутаты воспринимают как выражение поддержки Гамсахурдия. Вот почему радость и удивление на лицах! Ладно, радуйтесь, не жалко.

Вечером ресторан. Всё сдержанно и быстро – обстановка не располагает к долгим застольям с песнями и разносолами.

Ну, наконец! Бегу на улицу звонить: через час в начале Мцхетской улицы нас будет ждать белая «копейка» без номеров. Это минутах в пятнадцати ходьбы отсюда, но выйти нужно прямо сейчас – погуляем, осмотримся, мало ли что.

Через час подходим к назначенному месту. От кольца расходятся три улицы. Вот эта – Мцхетская.

Темень, хоть глаз коли, но мне здесь всё знакомо: в этом доме я жил почти год. На седьмом этаже Ираклий и Пати - мои друзья. Не спят - в окне гостиной тусклый свет, наверно свеча или керосиновая лампа. Жаль, не могу к ним зайти, в этот раз никаких контактов ни с кем из друзей – за нами могут наблюдать, и если что-то пойдёт не так, подведу людей под монастырь.

Вокруг никого.

- Ну что, где наш лимузин? Ты место не перепутал?

- Да точно здесь. Давай покурим.

Выкурили по сигарете. Вдалеке появились фары. Машина въехала на круг и остановилась возле нас. Мераб! Свои.

Едем. Подъёмы, спуски, повороты, за дорогой я уже не слежу – места незнакомые, да толком ничего и не видно.

Останавливаемся. Оказывается, мы уже за городом. Возле белой «Нивы» двое военных с автоматами. Откуда они здесь? Патруль?

Мераб и водитель выходят и долго о чём-то спорят с ними. Открываю дверь, долетают последние фразы:

- Нет! Нельзя и всё! У нас приказ!

Мы с Сергеем выходим из машины.

- Здравствуйте!

- Добрый вечер!

Солдаты одеты небрежно, многодневная щетина, у обоих пистолеты засунуты прямо под ремень. Никакие это не военные – гвардейцы, нас встречают.

Мераб с сожалением говорит:

- Нам нельзя ехать с вами. Мы подождём вас здесь.

Дальше едем на заднем сиденье «Нивы».

Насыпной бруствер. Проезд перекрыт деревянной рамой, обмотанной колючей проволокой. Часовые подходят к машине, с любопытством разглядывают нас, открывают «ворота». Через сотню метров шлагбаум, потом ещё одни ворота, на этот раз металлические. Становится довольно светло: ветерок разогнал облака, и небо сияет звёздами. Вокруг небольшие строения, дорожки, газоны, похоже на пионерский лагерь.

- Идите за нами, пожалуйста.

Сергей разворачивается и сходит с дорожки на газон…

Наши гвардейцы грохаются наземь и вопят:

- Стой! Назад! Быстро!

- Послушайте, я только попи́сать хочу под кустиком.

- Не надо! Здесь писайте, только на газон не ходите!

- Да почему?!

- Все газоны заминированы.


Подошли к аккуратному домику, окружённому невысокими елями.

Входим.

- Садитесь, к вам придут.

Небольшая комната. Маленький квадратный стол, четыре стула, керосиновая лампа. И полная тишина.

- Даже собак нет…

- Если и были, все, наверное, подорвались.

Ждём довольно долго, может, с полчаса. Скрипнула дверь. Мягко ступая, входит человек в военной куртке. Джаба Иоселиани – узнаю по фотографиям в прессе.

Как долетели? Как устроились? Как погода в Москве?

Через минуту в дверном проёме беззвучно появляется коренастая фигура, приближается к столу и становится видно лицо, цепкий, сверлящий взгляд – Тенгиз Китовани.

Закончили о погоде, пора приступать к делу.

- Вот наши удостоверения народных депутатов РСФСР.

- Что вы, не нужно, зачем эти формальности, мы вам верим!

Тем не менее, оба внимательно изучают документы.

Подробно излагаю всё, что поручено передать, и прошу уточнить, правильно ли меня поняли. Оба собеседника коротко повторяют смысл сообщения. Всё точно. Улыбаемся, прощаемся, как старые друзья.

- На следующей неделе смотрите новости!

 

Пятница, 20 декабря 1991 года. Тбилиси, Президентский дворец.

С утра обмен опытом продолжается как ни в чём не бывало: плановые встречи с депутатами, кофе, сигареты…

Последний в списке вице-спикер парламента.

Он сообщает важную новость: только что президент Гамсахурдия выдвинул Китовани и Иоселиани ультиматум: разоружиться, или они будут немедленно уничтожены ракетным ударом.

Мистическое совпадение!

Вечером улетаем в Москву.

В воскресенье передают новости из Тбилиси: гвардейцы прямой наводкой бьют из артиллерийских орудий по президентскому дворцу.

Началось!

Перед отъездом нам с Сергеем подарили по бутылке коллекционной «Хванчкары». Это вино в красивой деревянной коробке уже несколько лет стоит на полке в моём кабинете.

В коробку вложена визитка: Медея Тушмалейшвили…
При использовании материалов сайта SEVKAVINFORM.RU прямая активная гиперссылка ОБЯЗАТЕЛЬНА
Рейтинг: 0
0
ВКонтакте
Фейсбук

Новости СКФО

/ Посмотреть всё
Самолет "АЛЬФА-КМ" совершил первый полет в горы Дагестана
12.08.2021 в 08:08
В селе Мачада построена самая высокогорная взлетно-посадочная полоса в России
Дагестан встречает Олимпийцев
11.08.2021 в 07:41
Дагестан завоевал на Олимпиаде 3 золота, 2 серебра и 2 бронзы
Российские и зарубежные специалисты вновь соберутся в Сочи  на II Международной конференции по природному туризму
03.09.2019 в 16:16
16-19 октября 2019 года на горном курорте «Роза Хутор» состоится II Международная конференция «Природный туризм: Глобальный вызов и открытие России».
Авторский вечер Мурада Кажлаева
25.03.2019 в 11:52
29-го марта в 18ч. в кумыкском музыкальном драматическом театре состоится авторский вечер народного артиста СССР, России и Дагестана, композитора и ди...
Поддельные товары на 3 000 000 рублей
18.03.2019 в 12:06
Кроме того, в результате проверки в багажном отделении транспортного средства в одной из коробок были обнаружены 5 флаконов с надписью «Тропикамид», т...
На заседании Антитеррористической комиссии города Кизилюрта подведены итоги деятельности за 2018
21.02.2019 в 15:27
Оперативная и криминогенная обстановка в городском округе, в целом, за отчетный период оставалась стабильной и контролируемой
Пресечен ввоз ювелирных украшений
20.02.2019 в 14:40
Женщине грозит административная ответственность  по части 1 статьи 16.2 КоАП РФ «Недекларирование либо недостоверное декларирование товаров»
В МинТрансе Дагестана поздравили воинов - Афганцев
19.02.2019 в 18:45
Ширухан Гаджимурадов выразил ветеранам искреннюю поддержку, уважение и благодарность за проявленную силу и мужество.
В Кизилюрте торжественно отметили годовщину вывода советских войск из Афганистана
18.02.2019 в 18:00
Открыла и вела мероприятие директор местной школы № 2 - представитель общественности города Кизилюрта Азипат Шахрудинова
C нового года международные посылки стоимостью более 500 евро облагаются пошлиной
14.02.2019 в 07:07
Заказывая товары за границей не достаточно соблюдать нормы беспошлинного ввоза товаров,  также следует помнить о запретах и ограничениях на ...
СКФО будет представлен на Российском инвестиционном форуме в Сочи
07.02.2019 в 14:49
На объединенном стенде будут продемонстрированы уникальные преимущества региона для потенциальных инвесторов в реализации социально значимых проектов
Открыто железнодорожное движение в обход Краснодара
07.02.2019 в 14:48
Эти 65 километров железной дороги в обход Краснодара построены на год раньше срока
Авторы и эксперты