Как бороться с пропагандой ИГИЛ? Да и вообще можем ли мы бороться с ним, если уже употребляя придуманное боевиками название «Исламское государство», сами невольно эту пропаганду тиражируем?
Запретный плод гадок
Ставропольский экспертный клуб, который возглавляет член Генсовета партии «Единая Россия» Дмитрий Шуваев, как раз накануне страшного теракта в Париже собрался, чтобы найти способы противодействия идеологии запрещенного в России «Исламского государства». Уже Рамзан Кадыров заявил о том, что все исламские государства должны объединиться против этой чумы. А что делается уже сейчас? В нашей стране, в том числе на Кавказе?
Ключевой доклад зачитал член клуба, журналист Даниэль Аракелян. Он в течение месяца (с середины сентября по середину октября) анализировал образцы пропаганды ИГИЛ в информационном поле. Взял более двух десятков источников информации: твиттер (тексты, видеозаписи, фотографии, плакаты), центральные и провинциальные издания ближневосточных стран (из них большинство — Ирак и Сирия) на шести языках (русский, английский, турецкий, пушту, арабский и уйгурский).
Всего эксперту удалось обнаружить почти 1300 сообщений, из которых три четверти — уникальные (то есть не повторяющиеся). И в этом информационном потоке больше половины новостей была посвящена вовсе не военным действиям, а тому, как на оккупированных территориях налаживается мирная жизнь. Например, как бесплатно раздают нищим хлеб, работают детсады, шариатские суды и фискалы…
Продемонстрировал Аракелян на экране планшета умиротворяющее фото из детского парка — аттракционы, надувной замок. Такую картину можно наблюдать, пожалуй, в любом городе России, Румынии, Китая. Нет, это фото народных гуляний по случаю Ураза-байрама… в одном из городов на территории, подконтрольной ИГИЛ.
Треть информационных сообщений в твиттере, под подсчетам Аракеляна, посвящены войне: это новостные сводки с фронтов (15%), восхваление погибших героев, живописание ужасов последствий бомбардировок, рассказы о военной подготовке новобранцев (по 5%)…
Куда реже встречающиеся, по словам Аракеляна, темы — это новости о благотворительности «Исламского государства» (7%), казнях (2%), обращении иноверцев и помилованиях (их считанные единицы).
Государство, пушка и воробьи
По мнению Аракеляна, пропаганда ИГИЛ потому и эффективна, что она очень разнообразна. Едва государственная машина агитпропа успевает опровергнуть один-два лживых лозунга или новостных повода, как появляется десяток новых. Это похоже на сражение со Змеем Горынычем, у которого вместо отрубленной головы мигом новые отрастают.
А наряду с мощнейшим потоком пропаганды, который создает благоприятный информационный фон, ИГИЛ работает через сеть вербовщиков. По словам судебного пcихолога-эксперта Константина Небытова, они работают крайне избирательно, адресно, выявляя тончайшие детали личности, их публичное восприятие и впечатление (в первую очередь в Интернете) и умело воздействуя на них.
Именно поэтому в идеологической борьбе с ИГИЛ государство пока проигрывает, поскольку оно медлительнее и неповоротливее. Орудие государства — это газеты, телевидение, информагентства, которые делают ставку на многотысячную аудиторию. Но в борьбе с вербовщиками ИГИЛ это более похоже на стрельбу из пушки по воробьям. Как эмоционально заметил Константин Небытов, ведь сами вербовщики не проводят научные симпозиумы и форумы о том, как сделать эффективнее свою пропаганду.
Согласен с ним заместитель директора Центра современной кавказской политики (ЦСКП «Кавказ») Владислав Никонов. «Государство тратит большое количество ресурсов, чтобы провести, например, конференцию. А они не тратят ни копейки, они используют уже существующую контактную среду — места, где проживают потенциальные объекты вербовки», — говорит Никонов.
Сводить всю контрпропаганду к тотальному «лакированию» действительности (дескать, нет у нас межэтнических и межконфессиональных противоречий) — путь заведомо неправильный. Это пустая трата бюджетных средств. Эффективно анализировать пропаганду и противодействовать ей могут только независимые эксперты, отделенные от государства. Такая модель аутсорсинга работает во всех странах мира, сталкивающихся с пропагандой ИГИЛ.
Хариджиты маршируют не в ногу
Вице-премьер правительства края Юрий Скворцов привел цифру: с начала года проведена тысяча встреч с учащейся молодежью на предмет профилактики терроризма.
Внушительно? Да!
Но совсем иными впечатлениями поделился член Молодежного парламента края Максим Фоменко: он рассказал, что очень много ездит по краю, и практически на каждой встрече ребята-ровесники жалуются ему, что с ними представители власти не общаются. И в том числе в СКФУ, который чиновники называют как образец антитеррористической пропаганды.
Так чья правда?
Для начала нужно вообще понять, а что значит «работать с молодежью»? Политолог Максим Маценко из СКФУ сравнил деятельность вербовщиков ИГИЛ с религиозными сектантами (а по сути дела так и есть: «Исламское государство» близко к хариджитам, одной из первых исламских ересей, отколовшихся от основной части мусульман еще в VII столетии).
Молодой человек, не найдя ответов на волнующие его духовные вопросы у «традиционных» клерикалов, тут же и попадает в сети, расставленные сектантами. У них-то всегда и везде готовы доступные и понятные ответы на любые экзистенциальные вопросы.
По словам Маценко, нынешние религиозные деятели ислама очень редко говорят на понятном для молодежи языке. Столкнулся он даже с тем, что у духовных лидеров нет единства ответа на вопрос, возникающий у многих ребят, — а какой ислам мы исповедуем на Кавказе? Варианты самые разные — традиционный, консервативный, умеренный?
Даниэль Аракелян предложил несколько практических способов, каким образом можно противостоять идеологии «Исламского государства» именно в молодежной среде. Во-первых, в молодежной среде можно использовать сам ее протестный потенциал — бунта против государства, родителей, педагогов. Почему бы искусственно создать «бунт против вербовщиков».
Говорить об этом должны именно молодежные лидеры, которым сами ребята верят. Не чиновники в серых костюмах, а равные с равными. Причем общение необязательно должно быть очным. Можно, скажем, записать видеоролики с участием известных музыкантов или актеров. Пусть и локально известных — в одном городе, регионе. Как обратил внимание Аракелян, при общении «равного с равными» большее доверие у кавказской молодежи вызывают ребята… которые говорят на национальном языке (или, скажем, на русском языке с акцентом).
Молчаливые люди в погонах
Многие чиновники, приглашенные на совещание, жаловались то на недостаточное финансирование, то на нехватку кадров для работы. Тонко парировал им Константин Небытов, который привел пример деятельности британского института, занимающегося вопросами исламского мира. А это, напомню, четверть населения планеты. В штате центра — десять специалистов. И хватает! Ну так представьте уровень профессионализма этих людей.
Перед «арабской весной» они провели огромное исследование, выявив лидеров общественного мнения в соцсетях — на весь Ближний Восток таковых оказалось двести. Стоимость исследования — £30 миллионов. Константин Небытов уверен, что и в России необходимо как можно скорее заниматься сферой социальных медиа. А пока этого нет, молодежь, которая сегодня «обитает» практически полностью в Интернете, так и останется непонятой своим же государством. При всех благих его побуждениях.
Председатель Ассоциации СМИ Северного Кавказа Илья Канавин долго допытывался у сидевших за круглым столом силовиков (представителей ФСБ и ЦПЭ): а что за контингент сегодня уезжает в Сирию? Это те же самые ребята, что вчера уходили «в лес»?
Люди в погонах ответили: мол, уезжают в Сирию маргиналы. Хотя, примеры студенток из хороших семей Варвары Карауловой, Марии Погореловой или Фатимы Джамаловой, сбежавших в Сирию, говорят об обратном.
В общем, то ли силовики сами анализа не ведут, то ли делиться с обществом не хотят. Но все же по итогам заседания клуба было принято важное решение: создать мобильную рабочую группу, которая будет заниматься анализом пропаганды «Исламского государства» и вырабатывать эффективные способы противодействия ей. Только скорей бы.
