Саид Ниналалов (С. Н.): Живя в Москве, ты пишешь о Дагестане. К счастью, Дагестан не пошел по пути, об опасности которого ты предупреждала в «Праздничной горе». Что для тебя Дагестан сегодня? Каким ты его видишь?
Алиса Ганиева (А. Г.): Расшифрую для тех, кто не читал. В «Праздничной горе» реализуется кардинальный сценарий. Власть в России, судя по всему, сменяется, начинаются центробежные процессы, и Кавказ отделяют от остальной страны условной стеной. В общем, сбывается то, о чем грезят в последние годы и крайние патриоты, и крайние либералы. Интересно, что отделения Кавказа от России особенно яростно жаждут две группы, казалось бы идейно несовместимые. С одной стороны – радикальные салафиты, с другой – русские националисты. Это две единственные группы в России, у которых есть совершенно чётко сформулированные цели и ясная идеология.
В моем тексте мираж имарата Кавказ начинает обретать реальные очертания. Да, Дагестан не пошёл пока по этому пути, но разве угроза исчезла? Вовсе нет. Более того, на грани между адом фундаментализма и тающим господством гуманизма балансируем сейчас не только мы, но и весь мир. Дагестан в этом смысле – микроарена общемировых процессов. У нас в республике происходит ежедневная борьба разума и мракобесия, терпимости и тупой агрессии, свободы и рабства. Историк сказал бы, что тут воюют два типа цивилизации. С одной стороны наступает арабско-мусульманский мир, с другой – суррогат западного. А мы лишь раболепно копируем внешние атрибуты обоих и теряем самих себя. Самоидентификация размывается, языки и народы исчезают.
Для меня Дагестан – мир родной и близкий, уникальный и удивительно пестрый, но вот куда его ведут бешеные химические процессы, во что Дагестан превращается (вместе со всей страной) – пока неясно. Выглядит это, признаться, нестерпимо уродливо.
С. Н.: А какое у Дагестана будущее, на твой взгляд? Что его ждет?
А. Г.: Это зависит только от нас. И конечно, от того, что будет происходить в России и в мире в целом. Придем ли мы к изоляционизму и теократии или сумеем преодолеть порочность Системы? Научимся ли уважать право на разные точки зрения или упремся в догматизм? Выбор совершается шаг за шагом, незаметно, каждый день. И участвуем в этом выборе мы все. Каждой выкинутой на дорогу пустой бутылкой, каждым нетерпимым словом, каждой непрочитанным просветительским (светским) текстом – мы приближаемся к бездне. Но я не пессимист, я верю во внутреннюю тягу дагестанцев к образованию и справедливости, в нашу предприимчивость и чувство собственного достоинства. Не может быть, что мы все это успели растерять напрочь. Так что погребальные песни петь не спешу.
С. Н.: Сегодня ты самый известный и по гамбургскому, да и по любому счету, лучший, скорее, единственный прозаик Дагестана. Твои книги издает крупное российское издательство, сразу же твои книги выходят за рубежом в переводах. Но реакция на твои публикации неоднозначная – от восторженных отзывов до полного неприятия. Как ты реагируешь на критику своих произведений?
Лучший прозаик или нет – рассудит время. А вот на отзывы никак особенно не реагирую. Если критика конструктивная, принимаю к сведению. Если похвала искренняя – благодарю. Вообще, самый суровый критик – сам автор. Я без всякой посторонней хулы и похвалы знаю свои слабые и сильные стороны. И то, и другое – неизбежно. Так что моя задача - не терять этого внутреннего цензора. К счастью, на время выхода первой повести (“Салам тебе, Далгат!”) я успела отрастить толстую шкуру и психологически устояться, так что звездная болезнь, депрессия и прочие писательские радости меня благополучно миновали.
С. Н.: А бывает, что читатели пишут ругательные письма?
А. Г.: Бывает. Благодарные и воодушевленные письма тоже приходят. Но и ругательные, конечно. Правда, в последнем случае пишут чаще не читатели, а люди, которые где-то что-то мельком обо мне слышали. Или смотрели какое-нибудь интервью. И возмутились моей нерелигиозностью, к примеру. Или отсутствием (по их мнению) патриотизма.
Думаю, нормальный человек на моем месте просто игнорировал бы оскорбления от незнакомцев. Но я чувствую моральный долг отвечать и разбираться почти с каждым. Такое виртуальное народовольчество. Один пример. Пишет мне в социальной сети один неизвестный молодой человек: “Ё, ты дура”. Пишет один раз, второй, третий. Сплошная ненависть и агрессия. Тогда, вместо того чтобы послать незнакомца подальше или просто проигнорировать, я вступаю в педагогическую переписку. Через несколько минут молодой человек уже просит прощения за грубость и начинает откровенничать: мол, собираюсь в Сирию на джихад. Хочется махнуть рукой и плюнуть, но и здесь я говорю себе: “нет, нужно попытаться просветить и выпутать, а вдруг человек ещё не настолько зомбирован”. В подобных случаях эти “читатели” стремятся обратить меня в свою опасную веру, но в результате сами попадают в тупик и начинают вместо аргументов привычно защищаться ссылками на священные тексты. Вот в этих-то текстах вся загвоздка. Если бы только из песни можно было выкинуть слово! Убрать из Корана призывы к убийству и тому подобное… Ведь то, что имело прикладной смысл и работало на руку курайшитам четырнадцать веков назад, сейчас угрожает самому ценному, что есть на Земле - человеческой мысли. К сожалению, исламские ученые авторитеты до сих пор до этого не додумались.
С. Н.: Над чем ты работаешь сегодня? Когда ждать новую книгу?
А. Г.: В апреле в издательстве “АСТ” (редакция Елены Шубиной) должен выйти мой роман “Жених и Невеста”. Говорить о собственном тексте сложно. Это довольно остросюжетная история на матримониальную тему. И шире – о столкновении закрытого общества с модернистским. Если интересует сюжетная завязка, то звучит она для дагестанского уха не так уж абсурдно: родители мечтают женить сына и заранее бронируют ему на свадьбу банкетный зал. Невеста между тем еще не подобрана. А тут еще вмешиваются инакомыслящие и консерваторы, гадалки и суфийские наставники, сплетницы и ортодоксы. И все это – в прикаспийском поселке недалеко от Махачкалы. Надеюсь, роман доставит вам удовольствие.
СевКавИнформСаид Ниналалов
