Страсти по роме

Страсти по роме
В ночной тишине леса, когда уже не слышно даже пенья птиц, лишь стрекотанье кузнечиков, откуда-то из глуши вдруг раздается то смех, то чей-то говор, неразборчивые слуху напевы. Приближаешься, и разговоры становятся слышнее, но от этого ничуть не яснее. На каком языке они говорят? Доносятся тихие переборы гитары, запах костра. Из-за густой листвы проглядывают искры огня, мелькают пышные цветастые юбки, слышно мерное ржание лошадей. Отсюда вышла знаменитая героиня поэм, новел и опер Кармен, это же место было родным домом не менее популярной красавицы Эсмеральды, в этой среде проводила свои дни Есения, чей взгляд притягивал к экрану телевизора тысячи глаз. Но каждое из произведений, в которых оживал образ загадочной, страстной цыганской натуры было создано десятки лет назад, во времена Виктора Гюго, Проспера Мериме. Казалось, с теми великими людьми, которые были способны написать, объяснить кочевой народ, ушли в небытие и сами цыгане. Они не ушли, просто теперь они живут среди нас.
«Если б я был султан…»
Николай родился в среде общего веселья, и еще помнит те дни, когда их табор стоял в полях под Нижним Новгородом. Разноцветные шатры, лошади с пестрыми повозками, ночные разговоры по душам, песни и пляски под луной у костра - лишь то немногое из его жизни, что невозможно передать никакими словами. Днем, пожалуй, цыган и не отличишь от обычных туристов, отправившихся в поход отдохнуть, если бы не эти яркие детали, выдающие их принадлежность к роме (одна из западных ветвей цыган). Они готовят на костре, решают семейные и бытовые вопросы, благоустраивают свое жилище на колесах. Но с наступлением сумерек все мысли о бытовых заботах улетучиваются. Во власть вступает атмосфера праздника, когда весь табор собирается за общим столом, когда старые, видавшие жизнь цыгане делятся с молодняком своими воспоминаниями и историями, да бывает, так заговариваются, что переходят на другой язык, мало кому, кроме них понятный. «Цыгане все разные. Как русские говорят в разных городах по-своему, так и цыгане, у каждой этногруппы свой язык», - поясняет Николай. «Вот он цыган, он будет со мной разговаривать, а я его не пойму, или наоборот. Также и с песнями. Он там умирает, поет как, а ты сидишь и думаешь: что же он поет?»
Семья Николая относится к довольно редкой цыганской группе плащунов, венгерских цыган, которые несмотря на смену времен придерживаются своих традиций. Обычное для их народа явление, что в семье, включая его было 13 детей, а отец имел две жены. Не гарем, но султаном себя уже почувствовать можно. «Они становились, как сестры. Между ними не было никаких обид или ревности. Было уважение», - рассказывает Николай о женщинах, которых считает своими матерями. Он вырос на звуках их песен, на игре своего отца на баяне, на звонких голосах своих старших братьев и сестер. Отец Михаил в свое время был солистом и руководителем цыганского ансамбля. От мала до велика вся семья выступала на сцене. Не удивительно, что когда в этой артистичной семье появился еще один мальчик, запел уже в коляске.
Табор уходит в цивилизацию…
- Говорят, яблонька далеко не падает. Может быть, на что-то Бог не дал, но с талантом не обидел, и мы стараемся его не упустить, чтобы он не пропал даром, - говорит Николай.
- Значит, зарабатываете на своем таланте? - спрашиваю я.
- Если нас приглашают выступить на свадьбах, днях рождения, банкетах, мы берем гитары, идем и выступаем. Это раньше цыгане не работали, бездельничали, теперь стараются работать, кто в магазине, кто в офисе. Все стараются привыкать к цивильной жизни, - рассказывает мой собеседник.
Цивильная жизнь определила переход цыган из табора в обычные квартиры точно так же, как женитьбу на русских девушках и ликвидацию безграмотности. Николай перебрался в Фурманов и часто наведывается в гости к младшему брату Илье, который нашел свой уголок в Волгореченске. Оба женаты на русских. Остальная родня живет в Костроме. Но сколько бы километров их не разделяло, они всегда будут переживать друг о друге, стараться помочь даже на расстоянии. Этой заботы о родной крови у цыган не отнять.
- Я его воспитал, я его не могу покинуть, - говорит Николай.
- Не хочет, чтобы я чего-то натворил, - продолжает Илья.
Братьев Лапенковых узнаешь сразу. Таких колоритных людей в Волгореченске не так много. Конечно, они уже не носят разноцветные куртки и жилетки, украшенные вышивкой, высокие сапоги из кожи и широкополые шляпы, но от основной массы населения их по-прежнему отличают черные, как смоль волосы, смуглая кожа и магнетически-притягивающие карие с огоньком глаза, прозванные в народе дьявольскими. Наверное, именно этот необычный цвет глаз и повлиял на слухи о колдовском происхождении цыган и россказни о ведьмах-цыганках, которые до сих пор бытуют в современном обществе. С одной стороны, загадочность их натуры невольно привлекает к себе взгляды, но с другой - напрягает и отталкивает.
- Какая у тебя народность? - задала первый вопрос при знакомстве жена Ильи.
- Я цыган, - ответил он, и это ее не смутило.
Люди, достаточно хорошо знающие братьев, ценят знакомство с ними. Тесть и теща Николая любят его, как своего сына. Как родного, целуют и обнимают при встрече, и как при ребенке, разговаривают полушепотом, если он спит. Говорят, ни на кого Колю не променяем. Даже дети супруги Ильи от первого брака сходу почувствовали его заботливое сердце, закричав во все голоса: «Папа! Папа!». Новый «папа», конечно, был рад и ошеломлен одновременно. До сих пор он был в курсе только о дочери своей избранницы, а тут нарисовались еще двое мальчишек. Вначале подумал: «Куда я попал?» И следующая мысль: «Как она кормит их троих? Еще я здесь безработник». Следом за этим появилась работа, и каждый раз, получая зарплату, он неизменно думал: «Надо детям в школу, в садик, что-то покупать им». Забота о родных и любимых, за которых всегда будешь стоять горой - неизменная цыганская черта, в некотором роде даже традиция такая же, как ежегодный семейный сбор на бескрайних лесных просторах.
… но традиции живы
Кто бы где ни находился, плащуны периодически располагаются табором, как в старые добрые времена. На неделю или на месяц облюбованная цыганами поляна превращается в картинку из тех самых фильмов и книг полувековой давности. И тогда собирается большой стол, на котором неизменно присутствует красное вино, придающее аппетит и настоящий цыганский борщ, сваренный в огромном котле на костре.
- Какие-то цыгане могут сейчас сказать: «ууу, это раньше было». А другие, настоящие цыгане, они свои традиции держат, - рассказывает Николай.
- А как живут сейчас другие цыгане? - спрашиваю я.
- Вот нас пригласили на свадьбу одни цыгане из Костромы. Они женили 11-летнюю девочку на 13-летнем мальчике. Бросилось в глаза, что на столах у них все целиковое лежит, колбаса, индейка - все не порезанное. Как это кушать? Это ловари, мусульманские цыгане. У них даже в дом заходишь, иконок нет. У них на стенах картины, ковры с волками. Мы выступили на свадьбе, пожелали молодоженам счастья и ушли - отвечает он.
Выступления братьев можно увидеть не только на свадьбах и банкетах. С гитарой в руках они часто прогуливаются по Волгореченску, и если вы услышите песни с непередаваемым цыганским акцентом, знайте, это братья Лапенковы. Как люди творческие, они не смогли пройти мимо, когда услышали голоса, доносящиеся из Дома культуры. «Там мы встретили девушку Наталью Юстиновну, которая голоса преподает, и решили с ней порепитировать», - рассказывает Николай. С тех пор два цыгана стали неотъемлемой частью большого коллектива театра песни «Спутник», где мы и познакомились. До встречи с ними я считала цыган чуть ли не инопланетными существами, со своими непонятными нам обычаями, нравом и темпераментом, а оказалось, они, такие же как мы люди, только с особой историей, отпечаток которой берегут в себе, как зеницу ока. «Сейчас люди уже не замечают нас. А почему? Потому что вошли в вашу жизнь, в русскую», - сказал Николай.